Попов Владимир Александрович. ПУТЬ СОЛДАТА

Заслуженный художник РФ, Народный художник, Заслуженный деятель искусств Республики Татарстан и РФ. Член Союза художников Российской Федерации. Таков далеко не полный список регалий Владимира Александровича Попова.

Фото №163348. Art16.ru Photo archive

Фото №163354. Art16.ru Photo archive

С Владимиром Александровичем и его творчеством я познакомилась на его персональной выставке «Единение» (см. репортаж и фото) в 2009 году.

Первые впечатления: талантлив, доброжелателен, открыт для общения и к тому же очень фотогеничен. Мне непременно захотелось запечатлеть художника на фоне его творений (кстати, фотопортрет получился удачный). Пока снимала, разговорились. Год рождения 1924 навел меня на вопрос об участии художника в Великой Отечественной войне. Зная мой интерес к Ветеранам, можно понять, какая удача мне улыбнулась ! Оказалось, что Владимир Александрович ветеран Великой Отечественной войны, прошедший ее фактически от первого дня до последнего (1941—1945). Тогда в 2009 году, на открытии выставки, не хотелось отвлекать художника от радостных ощущений – торжества открытия и обстоятельный разговор состоялся немного позднее.

Из наших бесед с Владимиром Александровичем

Владимир Александрович Попов родился в городе Мариуполе в семье кадрового военного 24 июня 1924 г. Отец Владимира — истинный северянин из Вологодской глубинки, кадровый военный. Рядовым служил Отечеству в царской армии. В гражданскую войну Александр Попов воевал на стороне Красной армии, где показал себя отменным воякой. Гоняясь за бандами Петлюры и Махно, дослужился до командира полка. Отец не был членом партии, считал себя «беспартийным большевиком». В 1926 году ушел из армии и занялся преподавательской деятельностью. Преподавал военное дело в учебных заведениях. С женой познакомился в армии, где она работала машинисткой в штабе. По документам … - украинка, на самом деле, чистокровная полячка, глубоко верившая в Бога. До 1933 года жили на Украине. Голод 1933 года заставил семью Поповых сняться с места и с узелком бежать за пределы республики. Сначала жили под Тамбовом, затем на северном Урале, в 25 км. от Соликамска в поселке Боровск на берегу Камы. Там силами политзаключенных строился Соликамский целлюлозно-бумажный комбинат.

Александр Попов был на том комбинате в охране лагеря. Там в Боровске и застала семью Поповых весть о начале войны. Володя окончил 9 класс, радость от предвкушения каникул сменилась на тревогу.

У советских людей, в те времена, сильно было развито чувство патриотизма. И то, что миллионы вчерашних школьников, заявлениями с просьбой направить на фронт, завалили военкоматы страны, не вызывало недоумения. Любовь к родине воспитывалось в СССР с пеленок. Владимир не был исключением. Заявление с просьбой направить на борьбу с фашистами от Володи и его друга легло на стол военкома г. Соликамска уже на 2-ой день войны. Ответ пришел незамедлительно: «Вам только 17 лет, в армию идти рано!». Но друзья продолжали время от времени писать заявления. Прошла половина лета. Ходили в в тайгу за 10-15 км, собирали кедровые шишки, ягоды черники, голубики и как могли снабжали свои семьи. Мать Володи продавала часть ягод на базаре и на вырученные деньги купила ему вместо телогрейки демисезонное пальто. Но его Владимир так и не надел (об этом позже). Вторую половину лета Володя был руководителем авиамодельной секции и одновременно вожатым в пионерском лагере под городом Красновишерск. Прошло лето. Друзья пошли в 10 класс. И по-прежнему, на стол военкома ложились просьбы о направлении их на фронт. И вот в середине ноября Володя и его одноклассник получили повестки: «Немедленно явиться в военкомат со всем необходимым для отправки в воинскую часть».

Приезжают в военкомат. Владимир впервые тогда увидел военкома. Вот он как об этом вспоминает: «Это был пожилой мужчина, погон тогда еще не было. Были ромбики. В звании полковника, или подполковника, я уже не помню.

- Ага, так вот вы какие. Вы мне всю плешь проели своими заявлениями, писульками. Думаете, мне здесь нечего делать, только читать ваши каракули. И сейчас я не имею право отправлять вас на фронт. Малы еще. Но я получил разнарядку. Должен немедленно отправить призывников. А у меня нет людей. Хорошо, что не на фронт. Это авиатехническое училище. Тут я беру на себя всю ответственность, закрываю глаза. Не укажу ваши годы. Хотите, могу вас послать в Васильковское авиатехническое училище, эвакуированное из-под Киева. Там готовят авиатехников и летчиков на истребители ЛАГ и МИГ. Проучитесь там год-полтора. Войны и на вас хватит. Думайте! А на фронт — не могу!».

И друзья согласились. Пальто, купленное мамой, надеть так и не удалось.

Уже вечером их переодели, гражданскую одежду сняли, отправили домой по адресам. Призывников «погрузили» в грузовой Челябинский состав. Маленькие вагончики. Полуоткрытые двери, буржуйка в центре стоит, дым идет из крыши. Нары и слева и справа в 2 ряда. Зашли в наполовину заполненный вагон. Все греются. На нарах лед. Спать невозможно. Мороз - «-30», снег на улице. Выход один - только сидеть у буржуйки, греться. Так проехали до южного Урала. В Челябинской области в городе Миассе – конечная остановка. Расположились в помещении бывшей школы. Началась новая жизнь Друзья — курсанты авиатехнического училища.

- Нары были в 4 этажа, - вспоминает Владимир Александрович - все было занято и только под потолком было место. Распорядок был жесткий. Подъем или в 6, или в 7 часов, я точно не помню. В одних кальсонах, портянки, сапоги, словом, по пояс голые на улицу на мороз. После умывания на улице из рукомойника на лице застывали сосульки.

Сначала, нам выдали башмаки, обмотки (как в пехоте). Через месяц получать сапоги.

—Дурак, конечно, был молодой – сетует Владимир Попов - Старшина тогда на выбор предложил: «Выбирай себе по вкусу». Смотрю кирзовые сапоги. Новые. Чистые. Не подержанные. Выбрал себе по ноге, изящные сапожки. Чтобы портянка легла бумазейная. А надо было побольше, чтобы еще одну портяночку, или носки шерстяные туда можно было бы надеть. Морозы были такие, просто жуть. А каждый день на лед озера на строевую подготовку. На уши нельзя шапки опускать. Ноги мерзнут. Отморозил пальцы.

Урок получил на всю жизнь.

Проучились до весны. Положение было аховое. Пережила Москва зиму. Оставался только штаб с Иосифом Сталиным. Немец стал обстреливать окраины Москвы из дальнобойных орудий. В апреле месяце был приказ Сталина расформировать ряд подобных нашему училищ. Срочно сформировать из личного состава полевые части. Так были образованы новые пехотинские и артиллерийские части. Бывших курсантов Васильковского авиатехнического училища перебросили в Коломну, в составе 1182 ЛАП (легкого артиллерийского противотанкового полка РГК (резервы главного командования)).

Началось переобучение с авиатехника на артиллериста. В арсенале полка были сорокопятки. Обучали наводчиков, как наводить. Подносящих снарядов, как подносить. Все спешно. Поверхностно, чтобы как можно скорее отправить на фронт.

При первом же построении начальник штаба спросил: «Кто из рядовых может хоть чуть рисовать, чертить? Четыре человека вышли из строя. Владимир Попов был в их числе.

- Что вы делали на гражданке? – последовал вопрос.

Владимир ответил, что в школе оформлял стенгазеты, альбомы, дневники, плакаты.

- Будешь в разведотряде – распорядился начальник штаба.

Все четверо рядовых попали в разведотделение при штабе полка.

В их задачу входило: засекать и готовить данные по подавлению огневых точек противника. Надо было разведывать, определять точные координаты расположения того или иного орудия, чтобы батарея по этим данным вела огонь. На переднем крае, замаскировавшись, боец разведотделения делал зарисовку панорамы местности, выделенного ему отсека. Затем, прислушиваясь к раздающимся выстрелам, определял характер выстрелов (миномет, пулемет, орудие и какого калибра и т.п.). Угломером отмечал направление, азимут. Проводил линию. И тут же сведения передавал по телефону. Сосед то же самое делал в своем секторе. На пересечении линий получалась точка. Помимо разведчиков-наблюдателей, работу по выявлению огневых точек велась спецмашинами, на которых стояла аппаратура, улавливающая звук, авиаразведкой и лазутчиками за линией фронта. Затем эти данные стекались в штаб полка, и получалось единая картина (иногда скопление точек, иногда точки сливались воедино).

Владимира Александровича готовили на разведчика-наблюдателя.

Пока их обучали, произошел перелом в военных действиях. Обучение продлили.

Предоставили совершенно новое орудие — противотанковые пушки более удлиненные и с глушителями. Вместо конной тяги, по ленд-лизу поставили «Виллисы», «Студебеккеры» и «Доджи». 1182 полк из кавалерийской тяги превратился в мотополк. Каждую пушку тащил «Виллис». На нем помещался расчет из четырех человек, часть снарядов, патроны. До июня 1942 полк 1182 дислоцировался в Коломне. Оснащены были всем необходимым американским, английским, вплоть до концентратов пищевых. С ностальгией Владимир Александрович вспоминает американский гороховый суп:

- Какая вкуснятина! Чудо после нашей голодной перловки. А в училище вообще баланда была. Впроголодь жили.

В июне из Коломны 1182-ой артиллерийский полк перебросили на юг между Харьковом и Киевом. Попов попал в Поповку. Так судьба распорядилась. В это время весь южный фронт отступал. Получили приказ окопаться в Поповке, отбить атаку немцев. И справа и слева, и день, и ночь отступающие воинские подразделения, местные жители со скарбом, уходящие вереницей на Восток. Вскоре, наступила тишина. Остался в Поповке лишь 1182-ой артиллерийский полк, призванный остановить врага на своем участке фронта.

- Был разгар лета, – рассказывает Владимир Александрович – тихая украинская ночь. Огромное селение, разрезанное пополам небольшой речушкой. У нас берег низкий, пологий. Противоположный берег высокий, крутой. Хаты вокруг. Ветки деревьев в садах ломились под тяжестью черных вишен, некому было собирать. Кукуруза и подсолнухи выше моего роста. Луна. Звезды. Я работал в штабе, и данные сходились ко мне. Вместе с начальником отделения по разведке суммировали данные, определяли точные координаты для подавления огненных точек противника.

Окопались за ночь. Сутки стояли. На вторые – был первый бой.

- Шума нет и вдруг, немецкие танковые колоны сходу на нас. От полка почти ничего не осталось, но устояли – констатирует Владимир Александрович.

Немец не ожидал сопротивления. Новые противотанковые снаряды, пробивающие танковую броню, тоже сыграли свое дело. Немец отступил. Послали гонца в штаб фронта. Что делать дальше? Ни слева, ни справа наших отступающих частей нет. Приказа не получили. И командование на следующую ночь приняло решение сняться с позиций с оставшейся техникой и людьми. Отступали группами, самостоятельно. Владимир Попов передвигался на штабном «Виллисе». Трассы под контролем держали десанты немецких автоматчиков. Отступали по проселочным дорогам.

- «Виллис» — не машина, а сказка! - восхищается В. Попов – мощная машина, четыре колеса ведущие, в гору поднимается под углом 45 градусов.

C конца июня, по конец августа, 1942 года, выходили из окружения. От Поповки до Орджоникидзе. Северный Кавказ, вход на Военно-грузинскую дорогу. Закавказье. Минуя Прохладный, Кисловодск, Ессентуки, Железноводск.

Об этом периоде и вспоминать не хочется.

Из окружения Владимир Александрович вышел уже на другой машине. О том, почему пришлось сменить машину, Владимир Попов рассказал следующее:

«Мы остановились в одном хуторке, чтобы хоть часик переспать. Никого не было. Хуторок из 3-4 мазанок, затерявшийся в глуши. Все в хату спать пошли. А там глиняный пол, солома, и блох уйма. Жара, духота. А ночь, какая!

- Нет, я не пойду в хату, лучше в сарайчике переночую – подумал Попов и тут же заснул. Вскочил из-за того, что бомбежка, шум стоит.

Гляжу, весь хутор забит повозками с беженцами, отступающими бойцами. Захожу в хату. А там никого нет.

- Где они? - спрашиваю. А мне говорят:

- Началась бомбежка, повскакали и уехали.

В суматохе обо мне забыли. А остаться без машины, невозможно было. С собой у меня карабин был. Я туда-сюда.

- Вы «Виллис» не видели?

- Он проехал минут 15 назад. Прямое попадание.

Я как в рубашке родился, что меня забыли.

- Похожих машин не видели?

- Да там, в лесочке, стоит одна такая с противотанковой пушкой.

Я туда. Там оказался помощник по технике из нашей части.

- Моя машина прямым попаданием уничтожена. Не возьмете меня?

- У нас в машине мест нет. Куда? Единственное место на лафете, между «Виллисом» и пушкой.

На этих 2-х металлических перекладинах я и поехал. Вся пыль из-под колес — моя, а там чернозем, дождей нет. Пылища страшенная. Ехал до Миллерово километров 400. Весь черный. На зубах песок. Только зубы и белки глаз светятся».

Ехали ночами, по проселочным дорогам, скрываясь от обстрелов автоматчиков. На одном из перегонов, сон сковал Владимира Александровича. Видимо, пушка наехала колесом на камушек, подскочила и его выкинуло. Ногами Владимир попал под колесо пушки. Перелома костей не было, но ходить он не мог недели полторы. Из «Виллиса» выкинули все и его туда уложили. Проехали Ростов, не заезжая туда. Ростов горел. По Сальским степям, по целине подъехали к Армавиру, он тоже полыхает. Под бомбежкой немцев, переправлялись через Дон. Своими силами соорудили плот из бочек, взятых на рыбном заводе. Перекинули канат. Сначала пушку переправили, а потом и личный состав – четыре человека. Один погиб, попав еще на дороге, под автоматную очередь.

Первый город, в котором не было немцев — столица Кабардино-Балкарии — Нальчик.

Там вышли из окружения. Через Эльхотовы ворота, что в Северной Осетии, переправились через Терек, и добрались до Орджоникидзе, где формировались новые части. В Орджоникидзе Владимир Попов встретился со своим начальником штаба, и эта встреча определила его дальнейшую судьбу.

Начальник штаба любил и ценил как работника, Владимира, еще с Коломны.

- Солдат Попов поедет со мной! – заявил начальник штаба.

К тому времени, его назначили начальником штаба 68 ПАП, который позже стал именоваться «Гвардейским». С 68 гвардейским ПАП Владимир Попов прошел свой боевой путь, освобождая весь Северный Кавказ (1943 год): и Армавир, и Кисловодск, и Прохладный, и Краснодар, вплоть до Плавней.

Затем перебросили в Ахтарск в прибрежную оборону на Азовском море на передислокацию, отдых, т.к. полк, освобождая Северный Кавказ, был сильно потрепан. Свою первую боевую медаль, солдатскую, Владимир Александрович Попов получил за освобождение Кавказа «За боевые заслуги».

Под Темрюком в плавнях на одном острове Владимир Александрович Попов был контужен. Началась бомбежка с воздуха, чуть успел в окоп заскочить. Шинель сзади как решето, вся в дырах.

- Слава Аллаху, только контужен, а не ранен - говорит В.Попов.

Память тогда Владимир Александрович напрочь потерял

Вызывает начальник штаба и ставит задачу: «Надо сделать то-то, то-то».

Все ясно и понятно для Володи. Отвернулся, 2-х минут не прошло – все забыл!

- С тех пор память пляшет – сетует Владимир Александрович.

После снятия с Азовского моря был Крым. По пути на Крым освободили Харьков, Мелитополь. В Крыму на плацдарме, восточнее Перекопа, на острове Чурюк располагались наши батареи. Немецкие самолеты непрерывно бомбили понтонную переправу.

- Наш полк поддерживал плацдарм советских войск своим огнем – вспоминает В. Попов.

Перед самым наступлением в Крыму с этого плацдарма, нас неожиданно сняли и бросили за Киев в Западную Украину (Гомель, Ковель). С Западной Украины перебросили в Белоруссию. Перед Пинском 18 июня 1944 года 68 гвардейский ПАП объединился с 67 гвардейским ПАП, и образовалась 38 гвардейская ПАБ (бригада). Эта бригада участвовала в операции по освобождении от немецких захватчиков Белоруссии (Пинска, Бреста).

С Бреста отправили по железной дороге на север. С какой целью? Куда? И только когда всем выдали финки, поняли, что в Финляндию. У станции Бологое эшелон загнали в тупик. Сутки, вторые, третьи. Тишина. На четвертые сутки докатилась весть, что Финляндия капитулировала.

После этого сообщения 38 Гвардейскую пушечную артиллерийскую бригаду перебрасывают на западное направление, и она участвует в освобождении Прибалтики (Рига, Вильнюс). Западнее Вильнюса была окружена Курляндская немецкая группировка.

Ее судьба была предрешена. Еще до ее полного уничтожения 38 гвардейская АПБ сняли и перебросили на юго-запад, на Варшаву. Операция по Взятию Варшавы была спланирована на Сандомирском плацдарме (оперативном плацдарме советских войск на левом берегу реки Висла). Варшава была взята 17 января 1945 года. Затем на пути 38 Гвардейской Калинковичской, дважды краснознаменной орденов Суворова и Кутузова II степени пушечной артиллерийской бригады были города Штутгарт, Штеккен.

Перед Штеккеном Владимир Попов попал в аварию. Ехали на «Студебеккере», а там железные борта, железные сейфы с документами. Владимир забрался на узлы возле кабины и как истинный художник изучал окружающую флору и фауну. Все ему интересно было. Ехали по узенькой мостовой. По обе стороны от дороги высажены большие деревья. За деревьями виднелись поля. «Студебеккер» на всех парах мчался по мостовой. Крутой поворот. И прямо за поворотом — подбитый немецкий танк. Деревья, танк. Для маневра у водителя не было времени, и «Студебеккер» на всей скорости врезался в огромное дерево. От удара Владимира выкинуло из машины на каменную мостовую. Не спасли и трофейные польские сапоги, разбил костяшки на ногах. От госпиталя отказался, так до конца войны и проковылял на костылях.

38 Гвардейская пушечная артиллерийская бригада участвовала в боях за взятие северной окраины Берлина. Победу встретили на восточном побережье Эльбы в районе города Глебен.

После окончания войны Владимир Попов обратился в госпиталь недалеко от Берлина. Главврачом госпиталя был полковник Борисик. Он поинтересовался, чем В.Попов в армии занимался. И получив ответ, обрадовался. Для оформления госпиталя просто необходим был человек, умеющий это делать, а тут целый художник.

Он дал отдельную палату, мастерскую. Сиди, работай. Владимир Александрович для госпиталя все политбюро переписал.

После госпиталя В.Попов вернулся в свою часть.

38 Гвардейская ПАБ в составе советских оккупационных войск осталась в Германии, в 3-х км. от Потсдама. Там были элитные казармы с военным подземным городом. В этом военном городке Владимир Попов еще 2 года прожил. Работал в штабе артдивизии, в которую входила 38 ПАБ, с секретными документами на офицерской должности. Трижды увиливал от офицерских погон. В армии оставаться не хотел, так как мечтал стать архитектором. Но в армии действует принцип «не можешь — научим, не хочешь — заставим». Вышло распоряжение главка оккупационных войск, в котором говорилось, что всех тех, кто работает на офицерских должностях, не имея звания направить на курсы по усовершенствованию. И Владимира Попова направляют на курсы в Берлин.

Прошло полмесяца. Как-то на курсах, один педагог, которого все курсанты очень любили, за веселый нрав и говорит: «Ну, что, ребятки, скоро будем обмывать ваши погоны. А вы знаете, как их надо обмывать? С водочкой!». И рассказал ритуал.

- А я ничего уже не слушаю, — рассказывает Владимир Александрович — думаю, вот уже 1947 год начался. Я все жду, когда же меня мобилизуют. Очень хочется в архитектурный институт поступить (архитектура, в то время, меня больше чем живопись увлекала). Тем более, на Западе я много всего увидел: готика, костелы, чистота, порядок, красота. Я готовлюсь в архитектурный вуз, а тут курсы. Вот, вляпался! Озадачился, как же мне удрать с этих курсов.

В это время, часть, в которой служил Владимир, была на полигоне, в 20 километрах от Потсдама на полевых стрельбах. Начальства нет. Что делать? Сбежал Владимир с курсов в Потсдам. Решил работу художника поискать в местных госпиталях. По городу их было разбросано огромное количество. В один госпиталь заходит Владимир.

- Нет, не нужен нам художник! – получает ответ Попов. В другой, в третий обращается и везде получает отказ. Остался лишь один госпиталь, в центре города, рядом с летней резиденцией германских императоров, парком Сан-Суси. Госпиталь для высшего командного состава, бывший госпиталь немецких элитных войск.

Фото №30762. Без названия. 2009Смешанная техника, живопись, каллиграфия

Заходит и спрашивает:

- У, вас, есть клуб?

- Да - отвечают.

Прошел Владимир к заведующему клубом. И честно ему рассказал, что сейчас находится на офицерских курсах, звание получать не хочет, равно как не собирается оставаться в армии.

- Я, художник. Все могу делать. Возьмите – попросился Владимир Александрович

- Вас, как- будто, сам Бог ко мне направил. Позарез как нужен художник. Госпиталь элитный. Нужно, чтобы все как с иголочки, на высоте было – последовал ответ.

Вместе пошли к главврачу.

Заходят в просторный кабинет. Высоченные деревянные двери. Ковровая дорожка, огромный стол обтянутый зеленым сукном, телефоны. За столом под портретом Сталина сидит полковник. А дальше, как в сказке. Чеканя шаг, жах-жах-жах, Владимир направляется к столу. И слышит:

- Ба, никак Володя!

- Так точно! – отвечает гвардии ефрейтор Попов

Главврачом госпиталя для высшего командного состава оказался полковник Борисик.

Завязался разговор. В ходе, которого выяснилось, что полковник Борисик с начальником штаба 38 Гвардейская ПАБ закадычные друзья.

- Я тебя положу – говорит Борисик - только придумай какую-нибудь болезнь. Езжай к себе в медчасть, медсестре скажи, чем ты заболел. Пусть это будет весомо. И приходи. Все устроим.

Три километра Владимир махом преодолел. По дороге все думал, какую же болезнь себе выдумать. Самая модная болезнь в ГДР у офицерского состава была венерическая.

Заходит в медчасть. А там медсестра, молоденькая, только со школьной скамьи.

- Я командированный на курсах. Мне срочно нужно лечь на обследование в госпиталь –отчеканил Владимир Попов.

- А что у вас? – интересуется медсестра.

- У меня проблемы с….. Я показывался врачу. Мне сказали, что требуется срочная госпитализация.

- А бумаги никакой нет?

- Нет. А что показать, что ли?

- Нет, нет, не надо.

- В какой госпиталь вас?

- Напишите в такой-то – уточнил гвардии ефрейтор.

- Так это же высшего комсостава – посмотрев в справочнике, удивилась медсестра – вам не положено.

- Ничего, я там договорился. Врач пообещал, что быстро обследует и отпустит.

Так гвардии ефрейтору Попову удалось увильнуть от офицерских погон. В госпитале Владимир Александрович пробыл полгода, за которые успел переболеть желтухой, художественно оформить клуб госпиталя. И, наконец, демобилизовался. Вперед к мечте.

Всю войну мечтал стать архитектором, но случайная встреча в лесу, на пленэре с артистом Казанского оперного театра, порекомендовавшего Владимиру Александровичу поступить в Казанское художественное училище, изменила его планы.

В 1951 году окончил с отличием КХУ им. Фешина. Стал Заслуженным художником РФ, Народным художником, Заслуженным деятелем искусств Республики Татарстан и РФ. Членом Союза художников Российской Федерации.

На груди Владимира Александровича Попова более 30 наград: медаль «За боевые заслуги», медаль «За оборону Кавказа», очень редко встречающаяся на груди ветерана войны, орден «Красной звезды», два ордена «Отечественной войны» II степени, медали «За освобождение Варшавы», «За взятие Берлина», «За победу над Германией» и много послевоенных наград.

Не став военным, гвардии ефрейтор запаса, Владимир Александрович Попов не забыл свой боевой путь, свою родную 38 Гвардейскую ПАБ, переименованную в 303 гвардейскую ПАБ.

С 1995 по 2009 год ежегодно на День Победы Владимир Александрович отмечал в Мулино Нижегородской области, где после ГДР дислоцировалась его родная прославленная 303 гвардейская Калинковичская дважды Краснознаменная орденов Суворова и Кутузова II степени пушечная артиллерийская бригада. В день 60-летия победы Владимир Александрович преподнес в дар Музею Боевой славы соединения, в Мулино, сделанную им лично карту, показывающую боевой путь 303 ПАБ. В 2009 году, карту ветерану Великой Отечественной войны вернули, по причине закрытия музея Боевой славы. В этом году 65-летие Победы в Великой Отечественной войне Владимир Александрович встретил в Казани. Карта боевого пути 303 гвардейской ПАБ в Выставочном зале ГМИИ РТ смогли увидеть казанцы.

Елена Сунгатова. Сентябрь 2010

Ещё фото на сайте www.kremnik.ru