C 14 марта 2013 года в Национальной художественной галерее «Хазинэ» работает персональная выставка Фариды Хасьяновой «Моя сказочная страна». На выставке представлены графика и живопись мастера.

Фарида Шагимардановна Хасьянова — график, живописец, член Союза художников России (2000), народный художник Республики Татарстан (2008), заслуженный деятель искусств РТ (1999), лауреат премии им. Б. Урманче (1999).

В 2004 году Российским Союзом Исторических городов и регионов за особые заслуги в деле сохранения и приумножения историко-культурного и природного наследия народов России она награждена Золотой медалью «Нестора — летописца». В 2008 году она удостоена почетного звания «Народный художник Татарстана».

В декабре 2008 года в НХГ «Хазинэ» проходила юбилейная выставка Ф.Хасьяновой «Волшебный мир сказки».

Ретроспективная, юбилейная выставка художницы 2013 года «Моя сказочная страна» получилась шире по охвату и насчитывает 120 работ, имеется в виду 120 планшетов. На одном планшете расположено иногда по 4–5 иллюстраций.

Фарида Хасьянова работает в станковой и прикладной графике, живописи (портрет, натюрморт), в области фольклорного и концертного национального костюма, художественного дизайна и оформления интерьера, художественного оформления татарской книги.

Для многих пришедших на открытие выставки творчество Фариды Хасьяновой ассоциируется, в первую очередь, с книжной графикой. Не одно поколение детей выросло на книгах, проиллюстрированных Фаридой Шагимардановной. Ею художественно оформлены: «Буквари», «Азбуки», учебники, книги сказок и стихов для детей.

За серию иллюстраций к татарской народной сказке «Ак буре» («Белый волк») в феврале 1999 года Фарида Хасьянова удостоена премии МК РТ им. Баки Урманче.

Книга «Татарские народные сказки» (2004–2007) в оформлении Ф. Ш. Хасьяновой — великолепное подарочное изделие, во-первых, которое с удовольствием читают дети и их родители. Во-вторых, книга выступает обращением ко всему миру с заявлением: «Мы — татары, вот какие!» (правдиво ведет рассказ о татарском народе, его культуре и традициях).

Основную часть экспозиции составляют книжные иллюстрации. Однако знакомство с творчеством Ф. Хасьяновой начинается с зала, в котором экспонируются ее живописные работы. И это можно расценивать, как заявление художницы о своих намерениях.

Перед открытием выставки я побывала в мастерской художницы, где состоялась наша беседа, в которой Фарида Шагимардановна рассказала о предстоящей выставке, поделилась своими творческими планами.

Фарида Хасьянова:

— На выставке «Моя сказочная страна представлена книжная графика, которой я занималась большую часть жизни, и живопись, сделанная мною за последние 2–3 года. Живописные полотна — это большей частью, натюрморты и одна тематическая картина, посвященная Габдулле Тукаю: «Посвящение Тукаю» или «Туган тель».

Живописи немного. У меня большие творческие планы. Этот юбилей я хотела встретить с новыми значительными работами. Но помешали обстоятельства.

— Фарида Шагимардановна, расскажите подробнее о планах?

Ф.Х.:

— С 17 лет стала заниматься книжной графикой. Со 2 курса Казанского художественного училища, вот уже 43 года, я взаимодействую с издательством. Мелкую графику себе позволить сейчас не могу, т. к. в последнее время начало подводить зрение. И, скорее всего, в дальнейшем я не смогу заниматься иллюстрацией, в том виде, в котором я работала раньше, поскольку у меня два инструмента: в правой — кисточка, перо, или карандаш, в левой — всегда лупа.

У меня большие планы. Относительно живописи — это натюрморты из серии «Татарское полотенце». Я надеюсь, что за лето я их напишу. Ближе к осени приступлю к графическим сериям, к которым нацелилась, которые в эскизном варианте у меня есть. Я их хочу сделать станковыми. Год-полтора я буду в этом плане работать. При институте Сурикова появились литографские станки. Если удастся, если найдем камень, может быть, переведу потом на литографию. Пока буду делать своим способом, как обычно я работала в смешанной технике. Сделаю листы серии «Сабантуй», «Любовные письма Габделжаббар». Каждая серия — из 5 листов. И в ближайший год представлю зрителям.

— Перед нами натюрморт с булгарским кувшином. Это первая работа из заявленной вами серии «Татарское полотенце»?

Ф.Х.:

— Да. Я хотела сделать таких как минимум три. Теперь я поставила себе задачу сделать пять натюрмортов этой серии.

«Натюрморт с булгарским кувшином» мы собрали совместно с очень большой моей подругой Гузель Сулеймановой-Валеевой, доктором искусствоведения. Натюрморт не праздный. Все полотенца имеют свою историю. Это подлинники из домашнего архива Гузель Сулеймановой.

Булгарский кувшин «Казерожка» восстановлен по эскизам Фуада Хасановича Валеева, доктора искусствоведения, отца Гузель Фуадовны, изготовлен Шубиным.

Мне будучи татаркой, хотелось все свое восхищение творениями рук моих предков, выразить в этом натюрморте. Люди были не так образованы и, может быть, не так много знали, как мы сегодня. А посмотрите, насколько изыскан рисунок, насколько необыкновенно подобран с высочайшей культурой цвет. В одном из полотенец помимо красного присутствует еще и цветная вышивка. Все что они вышивали — это необыкновенно утонченный рисунок, необыкновенно трудоемкая работа.

Пока писала картину, думала: «Откуда у тех древних, полуграмотных, очень необразованных людей такая высочайшая культура?». Это выражается и в форме, и в орнаменте, который делаешь. По сути, пока писала натюрморт, я также как и те вышивальщицы, сидела, вышивала эти полотенца.

Натюрморт наполнен всевозможными овощами: 5 тыковок, выращенных на даче моей, моих родственников. Лук с чесноком с рынка привезен. Рябинка с моего двора. Пишу натюрморт, смотрю, что-то мне не хватает? Какой-то изюминки нет, какой-то нотки. Пока в окно смотрела, думала, увидела: рябина прямо в окно смотрит, уже покраснела, листья опали. Это был конец ноября. Я сорвала. Грозди рябины и собрали все воедино, дали акцент, указание на то, что делала его женщина.

— Язык написания натюрморта академический. Почему?

Ф.Х.:
— Для меня была поставлена конкретная задача, и я ее решала: изобразить полотенце так, чтобы зритель чувствовал фактуру, качество тканей. Все что касается истории нашей культуры, алла-прима, или какими-то -измами писать недопустимо. Это история. Чтобы быть в ключе, чтобы было очень логично, взаимосвязано, каждому художнику надо понимать, что касается истории — это классика. Нужно быть убедительным, чтобы донести правду до будущих поколений. И тут язык один — академический.

Я не могу ее делать каким-то другим языком. Эта та тема, которая требует максимального реализма. Здесь я синтезировала язык реалистической школы с декоративным языком. Может быть, реализма 80%, а декоративности 20%. Данную тему я решала максимально правдиво.

— Ваше обращение в живописи закономерно?

Ф.Х.:
— Книжная графика очень синтетичное искусство. Художник, занимающийся книжной графикой, должен быть живописцем. Работая с книжной графикой 43 года, я не только иллюстрировала книги, но и постоянно писала. В студии я все время работаю с натурой, стараюсь не потерять форму. Пишу не для выставок, а пишу специально, чтобы в иллюстрациях моя рука и мой глаз меня не подвели.

Иллюстрация это не работа с натурой. Поэтому, когда я пишу этюды, натюрморты, пейзажи, портреты и т. д., я просто работаю с натурой, чтобы быть в той форме, которая необходима художнику-иллюстратору. В иллюстрации многие вещи делаешь по воображению, многие — по памяти, многие — по каким-то источникам, по фотографиям прошлого или с позапрошлого веков.

Очень важно, что бы ты своим ремеслом владела. Поэтому я все время работаю, чтобы не потерять форму стараюсь писать.

10 лет назад наш патриарх Харис Абдрахманович Якупов на моей юбилейной выставке, приуроченной к 50-летию, сказал: «Фарида, следующая выставка у тебя должна быть живописная». На той выставке у меня, как раз, было тридцать два живописных полотна.

«С книжной графикой все понятно, а вот надо показать твои возможности как живописца, — продолжил Х. А. Якупов — ты — живописец, не должна останавливаться только на книге».

На свою выставку, посвященную 55-летию, не смогла выставить живописные вещи. На тот момент новых работ у меня было 1–2. Так несерьезно. Были сложные жизненные обстоятельства. На 60-летний юбилей — тоже не вышло.

Наставление Хариса Абдрахмановича Якупова внутри себя я ощущаю. Обязательства перед собой поставила. Теперь я буду представать перед зрителем больше как живописец, станковый график.

В настоящее время Фарида Шагимардановна работает над серией натюрмортов «Казанское полотенце». Первую работу уже можно увидеть на выставке.

В мастерской своей очереди дожидаются: старинный казанский самовар, булгарская тарелочка, татарские полотенца. Художница сейчас находится в поисках Казанского полотенца (золотное шитье). Один натюрморт с казанским полотенцем Фарида Хасьянова обязательно напишет. Желание большое, соответственно все планы выполнимы.

— Фарида Шагимардановна, традиционный вопрос: «Почему Вы стали художником? Что повлияло на выбор профессии?»

​Ф.Х.:
— С папиной стороны все предки были портными (в 7–8 поколении), людьми-рукодельниками. Мой папа от природы очень одарен был. Он шикарно рисовал, великолепно писал стихи. Очень тянулся к искусству. Но свою мечту — стать художником, воплотить не смог. 17-летним парнем ушел на войну. Был танкистом, получил 5 контузий. Как он выжил, я не знаю. Когда я его выспрашивала, папа говорил: «Э, кызым! Разве я мог надеяться, что доживу до этих лет. Мне казалось, что если я проживу после войны три года, то я — самый счастливый человек! Я прожил три года и подумал: «Хотя бы еще 5 лет если мне даст Бог, то я — самый счастливый человек!». Так мой папа дожил до 75 лет.

С детства папа занимался мной и моим братом: садился с книгой, говорил: «Сейчас я вам буду читать, а вы рисуйте». Мы с братом друг против друга садились и рисовали все, о чем читал папа. Он домой всегда приносил великолепные книги. Папино поколение было поколением, влюбленным в книгу. Мама была читающая. Их обоих сейчас уже нет. Они воспитали во мне любовь к литературе. А папа хотел, чтобы кто-то из нас стал художником. Он просто мечтал об этом. Я рисовала всегда и везде. Когда мне исполнилось 11 лет, папа меня скорей-скорей повел в художественную школу. Училась я в школе № 1 на площади Свободы у великолепного педагога Константина Васильевича Ларина. Он был выпускником Репинского института и дал мне самую прекрасную школу: все основы, все азы. Живопись — это наука. Еще Леонардо да Винчи говорил об этом. Все азы необходимые К. В. Ларин вложил в меня еще в художественной школе.

Когда я училась во втором классе, в Казань приезжал знаменитый карикатурист Херлуф Бидструп. Его приняли в закрытом в то время городе, только потому, что он был коммунистом. Наша школа находилась рядом с Обкомом партии. И его, как художника, привели в нашу школу. Меня в тот день не было. Бидструпу показали выставку домашних работ, которые нам были поручены на лето. Пять работ подарили. Три из них были моими. Я была очень послушная, организованная девочка. Меня так дома воспитали. Я все от и до читала, все делала. Может быть, была не ленивая. Брала учебники по рисунку. Софья Александровна, наш библиотекарь, очень интересная дама из прошлых дворян говорила: «Фаридочка, Константин Васильевич тебе велел зайти и вот эти книги забрать».

Потом мы все пошли в художественное училище. Когда я пришла на первый курс, был один из юбилеев В. И. Ленина, к которому объявили конкурс. Я, будучи первокурсницей, проучившись 2–3 месяца, заняла 2-е место. 1-е место, по-видимому, дать не посмели: только-только пришла в училище. Остальные места были заняты студентами 3–4 курсов.

Уровень у меня был достаточно высокий. Когда я защищала дипломную работу, мои педагоги говорили, что по сути меня с первого курса можно было отправлять на диплом, т. к. я уже тогда все умела. Училась я всегда на 5. Все мои работы оставались в методическом кабинете, как методическое пособие.

По окончании училища мне дали направление в академию, но я не смогла воспользоваться этим, потому что родители меня не отпустили в чужой город. Они категорически сказали мне нет! Я как послушная дочь своих родителей осталась в Казани. Художественного вуза в городе не было. Я думаю, что дипломом не спастись человеку, если ему чего-то Бог не дал. Сколько дипломированных бездарей. Просто беда. Профессия требует божьего дара. Бог тебя одарил или нет. Важный момент. Не может быть музыкантом человек, у которого нет слуха. Невозможно научить. Он, наверное, будет что-то близкое делать, но творить истину, иметь свой почерк он не сможет.

— Какие требования к человеку предъявляет профессия «художник»? Без каких черт характера невозможно состояться в этой профессии?

Ф.Х.:
— Любая творческая профессия требует максимальной самоотдачи, организованности. И лень, если присутствует немножко, остается и как раковая опухоль человека растлевает. Усталость свойственна всем людям. Нельзя быть ленивым. Приходится себя брать за шкирку и заставлять что-то делать, не сдаваться.